Исповедь социопата - Страница 82

От каждого, с кем меня сталкивает судьба, я получаю что-то свое и к тому же обладаю замечательным терпением в отношении чужих чудачеств. Много лет спустя, на заре моей карьеры, когда я начала работать в престижной конторе, я познакомилась с человеком, своей преданностью напомнившим маленького мексиканца. Это был парень с точеным телом, проницательными синими глазами и светлыми кудряшками (не хватало только лаврового венка). Он жил с братом в однокомнатной квартире с двумя двуспальными кроватями, как Берт и Эрни из фильма «Улица Сезам», и уже на протяжении шести лет числился безработным. Он ел один раз в день – неизменно два чизбургера из «McDonald's», расположенного в паре кварталов от дома его брата. В результате, во всяком случае, он так думал, у него начали выпадать волосы, и действительно, когда мы целовались, его волосы постоянно оказывались у меня во рту. Целыми днями он играл в «стрелялки» или слушал саундтреки боевиков. Он был очень рад, что меня не отталкивают его причуды, хотя однажды я сказала, что не могу без конца слушать запись фильмов «Ка-Пэкс».

Однажды я послала ему книгу о жизни больных с синдромом Аспергера. Такой диагноз врачи ему не ставили, но он согласился с моим любительским суждением. Для меня диагноз был очевиден. Он говорил мне об отчаянии по поводу того, что в «отношениях между мужчиной и женщиной нет логики и порядка» и что невозможно предусмотреть все «острые углы». В какой-то мере этот парень был моей несколько испорченной копией, и я надеялась, что из наших отношений выйдет что-нибудь путное.

Так же как тот мексиканский мальчик, парень открывал сердце нараспашку. Но здесь я рассчитывала на долговременные отношения. Он удовлетворял всем моим критериям: красивый, легкий в общении, не склонный к злословию и податливый. Но он был очень бедным и требовательным. Он был нужен мне, чтобы принимать меня и мои потребности так же, как я принимала его. Даже после того как я стала официальной безработной и у меня появился досуг, я продолжала считать, что он отнимает у меня слишком много времени. Это, конечно, ничтожный повод для серьезной ссоры, но в такой ситуации я не могла чувствовать себя счастливой, а я хотела быть счастливой, и именно с ним. Он был первым мужчиной, с которым я стала встречаться, получив официальный ярлык патентованного социопата. Мои прежние связи, одна за другой, рушились, как карточный домик, и мне страстно хотелось поверить, что я смогу, если захочу, построить крепкие, долговременные отношения. Но я не знала, как обращаться с чужими романтическими чувствами.

Наконец я решила, что, возможно, наилучший способ понять друг друга – выработать понятный обоим рациональный язык. Я объяснила ему, что у нас не совпадают мотивы для встреч. Я воспринимаю мир не так, как он. Я посоветовала ему тратить один час на дела, которыми он не стал бы заниматься сам, за каждый час, проведенный со мной, чтобы он мог взглянуть на положение вещей моими глазами. Не теряя времени даром, я составила список приблизительно из восьмидесяти пунктов, куда включила чтение литературы по моей специальности, фотографирование или прослушивание национального общественного радио. Мне в принципе было все равно, чем он займется, но хотелось показать, что мое время стоит примерно в два раза дороже, чем его.

Меня удивило, что он не принял мое предложение. Ретроспективно я понимаю, что список оскорбил его лучшие чувства. Думаю, я надеялась, что он, как сохранный и социально адаптированный аутист, поймет это мое предложение как попытку сохранить отношения, а не оскорбить его. Я надеялась, что уступка – решение встречаться с «аспергером» – избавит меня от беспрестанного хождения по минному полю эмоциональных состояний эмпата. Я надеялась, что смогу построить долговременные отношения с ним. Теперь я сомневаюсь, что мне удастся построить устойчивые отношения с кем бы то ни было. Выйду ли когда-нибудь замуж? Продлится ли брак хотя бы несколько лет? Мне кажется, что единственное, на что я могу рассчитывать, – это череда болезненных разрывов.

Я ужасна, когда дело доходит до разрыва отношений. Теряя интерес к человеку, я тяну его за собой до тех пор, пока он не уйдет сам. Я предпочитаю неудобство ненужных отношений эмоциональным бурным сценам. Я не понимаю, из-за чего люди впадают в эмоциональные состояния, и не выношу, когда они начинают плакать в ответ на мои слова и действия. Мне кажется, это просто дешевый трюк, особенно если меня знают и понимают, что мне совершенно недоступны их чувства и эмоции. Это то же самое, что требовать от инвалида-колясочника, чтобы он взбежал вверх по лестнице, или сердиться на ребенка, что он родился девочкой, а не мальчиком. Один из моих читателей написал: «Все люди с дефицитом эмоций приходят в отчаяние, сталкиваясь с эмоциональностью других. Это все равно что слушать проклятия на языке, которого не понимаешь». Действительно, один из самых надежных способов вывести меня из себя, рассердить или расстроить – это заплакать в моем присутствии. Итак, из-за того, что я всегда избегаю потери самообладания и боюсь вреда, который могу причинить, когда рассержена или расстроена, из-за того, что я всегда стремлюсь избежать ненужных неприятностей, я стараюсь избегать и эмоционально окрашенного прекращения отношений.

Психологи в большинстве своем считают, что социопаты не способны на любовь, но эта теория кажется мне глупой. Тот факт, что они любят по-другому, более расчетливо и эгоистично, чем эмпаты, не отменяет любви. Недопонимание проистекает из иллюзии, что способность любить – вид добра; из представления о том, что любовь – чистейший дар и он дается бескорыстием, а не эгоизмом. Я так не считаю.