Исповедь социопата - Страница 64

Мои оригинальные идеи представляют суммарную мою ценность как преподавателя права. Я люблю говорить возмутительные вещи, чтобы заставить людей бросить мне вызов. Люблю противоречить. Чем больше я буду противоречить, тем лучше запомнят разговор со мной. Я умею найти ответ на любой вопрос. Недооценивать меня как противника – значит обречь соперника на уязвимость. Все привыкли прятаться за дипломы и сертификаты, а моя позиция – я не та, за кого вы меня принимаете. Я хочу заставить их трижды подумать, прежде чем бросать мне вызов. Я хочу, чтобы они боялись моего блефа. Право зиждется на видимостях, непреложные истины встречаются редко, и уж если я овладела такой истиной, я не выпущу ее из рук и использую в полной мере.

Я понимаю, что не могу соперничать с выпускниками Оксфорда или людьми, назубок помнящими дюжину последних решений Верховного суда. Как и везде, в нашей профессии есть клуб элитных адвокатов и судей, куда они принимают людей, придерживающихся таких же взглядов и такого же образа действий, как и они, или более мужественные копии их самих, только моложе. Они меряются знаниями материального права, как подростки членами. Я никогда не вступаю в обсуждение законодательства. Материальное право по большей части очень скучная субстанция, особенно для тех, кто, как я, постоянно нуждается во внешней стимуляции. Мои мозги устроены не так, как у остальных, и у меня нет намерения приобретать энциклопедические познания в юриспруденции. Я не вижу никакого смысла быть в курсе текущего положения дел в профессии. Именно поэтому я не смогла стать полноценным практикующим юристом. Я не могу заставить себя делать вещи, какие могут делать большинство людей, пусть даже очень важные для клиентов. К счастью, я стала ученым и обрела свободу преподавать то, что считаю нужным.

Тем не менее надо поддерживать хотя бы видимость компетентности, и поэтому, встречаясь со старой гвардией юридического сообщества, я сама выбираю подходящее поле битвы, чтобы сохранить репутацию. Так же как американская революционная армия, сражаясь с красномундирниками, заманивала их в засады и на выгодные для себя позиции, так и я заманиваю противников туда, где я сильнее их: там важно умение «читать» людей, видеть и использовать уязвимые места и мыслить вне шаблонов. Я вежливо киваю, слушая моих собеседников, пока они не совершают какую-нибудь ошибку, и потом вовлекаю их в спор. Это партизанская война, к которой они не привыкли. Некоторые могут сказать, что это нечестно, но я-то лучше других знаю, что честных сражений не бывает. Во всяком случае, для людей, преподающих в том же учебном заведении, что и я. Некоторые из них не могут запомнить даже имена девяти судей Верховного суда.

Для меня научные конференции – минные поля, чреватые неожиданными эмоциональными взрывами. Я очень боюсь коктейлей и иногда изобретаю для себя на вечер личину, позволяющую играть совершенно новую роль. Один из моих любовников сказал, что его привлекла именно эта моя парадоксальная способность. Он решил узнать, какая из двух личин настоящая. Он утверждал, что может поклясться: в моей голове происходило нечто такое, чего нельзя прочесть в глазах, хотя я, скорее всего, получаю большое удовольствие от бесед со знакомыми. Однако, несмотря на это видимое удовольствие, невозможно не заметить, что я очень ловко ухожу от разговора, тщательно подготовившись к уходу. Создавалось впечатление, что во все время разговора я, улыбаясь, изо всех сил стараюсь избежать заговора против собеседника. Действительно, если у меня нет намерения использовать данного человека или каким-то образом его соблазнить или смутить, то предпочитаю молчать. Слишком уж велик риск сказать что-то обвиняющее и неприятное.

У меня всегда наготове несколько занимательных историй специально для светских разговоров на вечерах, коктейлях и корпоративах, которые приходится посещать. Таковы, например, загадки. Это, как подтверждает опыт, превосходное средство склонять на свою сторону коллег и друзей, стойко переживать скучные вечера и даже набирать карьерные очки. Я давно поняла, что очень важно всегда иметь при себе набор из по меньшей мере пяти историй различной длины и на разные случаи жизни, чтобы избегать искушения втискивать в разговоры какие-то не имеющие отношения к делу замечания. Поведение на общественных мероприятиях для меня очень похоже на поведение в студенческой аудитории или общение с присяжными. Во всех случаях моя задача – показать себя в наиболее выгодном свете.

Я научилась удовлетворять социопатические наклонности с помощью оптимального профессионального поведения. Кроме того, научилась смирять былую юношескую импульсивность. В начале карьеры я была очень неосмотрительным молодым юристом, но всегда считала, что бесшабашность окупится. Я делала такие глупости, как покупка дешевых акций в надежде получить большой куш, обещанный устроителями лотерей. Я умудрилась за счет фирмы учиться игре в теннис. Я пыталась сбить с пути истинного одну женщину, старшего партнера, находившуюся до этого в превосходных отношениях со своим многолетним партнером. Мне удалось соблазнить одного из менее заметных партнеров, но ненадолго – он понял, что я никуда не годный помощник. Однако по большей части мне всегда удавалось выйти сухой из воды, если, естественно, не считать, что в конце концов меня просто уволили.

Но теперь мне есть что терять в случае, если дела пойдут не так, как надо, – деньги, стабильную жизнь, карьеру, относительно постоянный состав сотрудников, к которым я привыкла. Все эти рассуждения постоянно скрипят в голове и заставляют думать о миллионе мелких рисков, которые, складываясь вместе, становятся величиной, которой нельзя пренебрегать. Осознание вызывает у меня симптомы состояния, которое я, за неимением лучшего слова, могу обозначить как «тревогу», хотя я не знаю, что это такое (или никогда не обращала внимания). Каждый раз в прошлом, дойдя до этой стадии, я бросала все и начинала сначала. Понятно, что чем старше я становлюсь, тем меньше остается шансов начать с чистого листа.